Боль
Мне говорят “Любовь?” —
Пожму плечом.
И скажут “Вдохновенье?” —
Непонятно.
“Привычка?” — Нет!
Всеместна и всеядна...
Слова не говорят мне ни о чём.
Но кто-то мне шепнул
словечко “Боль”.
И сразу стали явственны и внятны
слова,
что прежде были непонятны:
Привычка. Вдохновение. Любовь.
***
Бывает так:
замкнётся небо глухо,
и глуше, чем чащоба,
туч броня.
Надолго с ликом дня грозит разлука,
Твой свет и нашу мглу
разъединя.
Тускнеет взгляд,
теряющий надежду,
и рот хулою тварной искривлён,
и разум наш
ничем не окрылён,
ничем не удивлён и не утешен.
И вдруг... О, Господи,
прости нам бредни эти!
Тончайший луч
завесу тьмы проткнул.
Ты словно улыбнулся:
“Дети, дети!..” —
и на ладони солнце протянул.
Воробьишка
Он скачет по дорожке,
беспечен, юн и мил,
он небоязнью кошки
родителей затмил.
Вот он остановился
и смотрит на меня,
как будто убедился,
что я ему — родня.
Не зная о рогатке
и о камнях шальных,
о людях злых и гадких,
он не боится их.
Он полон интереса,
он миром увлечён,
домашнего ареста
совсем не хочет он.
Ему ещё не видно,
кто друг и кто злодей;
а мне смешно и стыдно
за нас — больших людей.
***
Как горестно
несовершенство мира, —
предел земной — всего лишь
краткий час,
и наше время несоизмеримо
со Временем,
идущим дальше нас.
И в чаянье обетованных дней
блуждают толпы
тёмных вожделений:
и проповедник, и пророк, и гений —
анафемы голгоф и площадей.
Но наша скорбь —
всего лишь тень любви,
затёртая средь тёмных этих шествий...
А может быть —
мы только черновик,
задуманного в муках совершенства?
Минута ночи
Минута ночи — вечности минута,
святая бессловесность тишины.
Дорога дня, вздымавшаяся круто,
сошла в низину, разветвясь на сны.
Отринувшись от суетных вопросов,
душа раскинулась,
легла за горизонт:
просторно ей и ласково и просто.
Она молчит и ни о чём не просит,
и слушает ночного неба зов.
