Виктор Кротов

Ехал учёный Буквус на юг и остановился в деревне Переваловка. «Здесь обязательно горный перевал должен быть, – думает. – По нему и деревню назвали».

Но не видно никакого перевала! Расспрашивает Буквус жителей, но те плечами пожимают:

- Нет у нас никакого перевала.

- Может, раньше был, в древние времена? – спрашивает учёный.

- Отродясь не было, – отвечают.

- Не может такого быть! – возмущается Буквус.

Наконец один старик повёл его к дальнему обрыву и показывает на кучи перьев внизу.

- К нам сюда птицы линять прилетают, – объяснил он. – Деревня-то сначала Перьеваловкой называлась. А перевал далеко, далеко...

Когда Вэк сел в самолёт и увидел перед собой экран, он подумал, что это обычное видео для фильмов во время полёта. Но на пульте управления было написано: «Выберите окно».

Стал Вэк кнопки нажимать. Вот вид из бокового иллюминатора, вот из окна пилота. Окно вниз, на землю, и вверх. Окно в космос – из орбитальной станции. Окно на Красную площадь...

А когда Вэк совсем освоился, вызвал на экран окно в свою собственную квартиру!

- Добрый вечер, – сказал он. – У меня всё в порядке.

- Привет! – закричала вся семья.

И Вэк стал показывать им виды из остальных окон.

На одном дубовом листке обитали листвяне. Цивилизация их была в расцвете. Они уже создали теорию Большой почки, объяснявшую возникновение мира. Они уже исследовали окололиственное пространство и боролись с глобальным пожелтением.

И вдруг порыв ветра сорвал их листок с дерева. Началась великая эра Падения. Много поколений сменилось на листке, пока она не закончилась. И тогда листвяне стали готовиться к путешествию, предсказанному миллионы лет назад.

Бесконечной вереницей забирались они в гигантский корабль, сверкающей коричневой поверхностью, и погружались в сон.

Они знали: рано или поздно снова раскроется Большая почка...

Испереживался зимой асфальт на Берёзовой аллее. Прежде всего за малышей. То родители орут на них, то даже лупцуют, то дышат им в личико своим смрадным табачным дымом.

А окурки, конечно, в лицо Земле летят, хоть асфальт укрывает её, где может...

Да и самому ему доставалось в эту зиму от ломов и кирок, скалывающих наледи, от новых химических разъедателей, от которых никому не поздоровится...

Сошло по весне снежное покрывало, глядь – асфальт весь поседел! Правда, долбить его перестали и химией травить, а родители под солнышком подобрели.

Берёзовая аллея даже прославилась своим белоснежно седым асфальтом. Но впереди ведь новая зима...

(По картине Валерия Каптерева)

Тысячи лет, десятки тысяч лет противился Дикий Бык охотникам. То они его окружают, то он их преследует – всякое, всякое бывало...

И вдруг однажды Главный Охотник что-то почуял, одновременно с Диким Быком.

- Всё, кончились наши радости, – охнул охотник. – Экспедиция близко!

И точно: вошли в пещеру учёные спелеологи. Тут же все замерли – и бык, и охотники – как положено всем наскальным. А когда учёные, нафотографировавшись, ушли, Главный Охотник строго приказал:

- Запомните все, кто где стоит и в какой позе. Мы теперь первобытное искусство, следить за собой надо. Чуть что – все по местам!

И – снова началось!..

Обычный городской голубь Гуль был мудрецом. Остальных голубей это мало волновало, у них хватало своих дел.

Однажды Гуль разговорился со студентом, который сидел на скамейке в парке, держа на коленях открытый ноутбук. Речь Гуль понимал, а сам набирал текст, стукая клювом по клавишам.

И такие мудрости настукивал, что студент, общаясь с ним, быстро стал профессором, а потом академиком.

Гулю он приносил пшена, но никому про него не рассказывал, чтобы из академиков не прогнали. Тем более что Гуль вполне был доволен пшённым гонораром.

Как всякий мудрец, он за почестями не гнался.

- У нас выше всего ценятся интуиция и озарение, - рассказывал странный человек, называвший себя инопланетянином.

- Замечательно! – воскликнул один из слушателей.

- Беда в том, - вздохнул пришелец, - что пренебрегают рассудительностью. Поэтому наука, техника, общественная жизнь – своеобразные. А озарения ведь у каждого собственные. Поди договорись о чём-то общем!.. Повезло мне среди землян оказаться.

- Не скучаете по озарениям? – спросил кто-то.

- Они меня не покидают, - признался пришелец. – Но я уже формальную логику освоил, за диалектическую принялся...

Наблюдательный натуралист Ним нашёл незабудку-недотрогу.

Несловоохотливая незабудка наказывала нахалов немым неприятием невежества. Наглец, намеревавшийся нарвать незабудок, неожиданно напарывался на невероятно неприятное недомогание. Напрягались нервы, немели ноги, ныло нёбо...

Намаявшись, наплевав на незабудочные намерения, невежа невольно направлялся найти невропатолога...

Натуралист не нарывался на недомогание. Ним нежно наблюдал незабудку-недотрогу, намереваясь написать нечто научное.

Но незабудка не нарушала никаких научных нормативов. Напротив, натурально наслаждалась нежной наблюдательностью неопасного Нима...

Когда Артёму исполнился двадцать один год, пришла ему книга – подарок от деда, живущего далеко. Начиналась книга так:

«Эта книга издана в единственном экземпляре – для тебя, Артём. Вспоминаю здесь свою жизнь. Пишу, как понимаю теперь пережитое, перечувствованное. Если извлечёшь что-то полезное, название будет кстати. Если нет –останется шуточным».

Прочитал Артём книгу – и поехал к деду. Сказал:

- Прости, что раньше ты приезжал, а я нет. Спасибо за книгу. Но много вопросов.

- Вроде обо всём написал, - удивился дед.

- Это невозможно, - уверенно сказал Артём. – Пожелание твоё хочу выполнить: по-своему поработать над твоими ошибками...

И разговор их затянулся надолго.

Азартный академик аппетитно агитировал астрофизиков атаковать астероиды античастицами. Астрофизики апатично абстрагировались.

Академик агрессивно аргументировал. Астрофизики анализировали аргументы, ахали:

- Ампутация астероидов аморальна! Аннигиляция активизирует армагеддон!.. Ахинея! Абсурдно авансировать авантюру!

Ага... Администрация аварийно аннулировала анекдотичные ассигнования академику.

Астрофизики аплодировали.