Виктор Кротов

Зимним вечером на Ланхолия накатила тоска: даже кисть не брал. И вдруг – как уже бывало – с чердака донеслось курлыканье. На сердце потеплело... Художник схватил кисть – и замер. За окном сидел голубь.

- Есть хочешь? – спросил Ланхолий.

Голубь покачал головой. Обычный сизарь, но крылья белоснежные.

- Прилетел посмотреть, - беззвучно произнёс он. – Помогает наше курлыканье?

- Ещё бы! – воскликнул художник. – Сразу вдохновение возвращается.

- Передам сизарям-волонтёрам, - телепатически отозвался белокрылый. – Пусть радуются, что стараются не зря. Пойдёшь гулять – захвати угощение для них: туда, к жасминовому кусту.

Он улетел, но теперь смотрел на Ланхолия с холста – мудрым сочувственным взглядом.

У одной писательницы был свой почтовый голубь. Он хорошо понимал по-человечески. Когда ей нужно было послать кому-то письмо, или даже свою книгу, она давала голубю адрес и нежно говорила:

- Пожалуйста!..

Курлыкнет голубь в ответ, раз-раз – и всё доставлено. Получи благодарность от адресата...

Писательница очень ценила своего голубка эта эту его способность. А он всегда был рад помочь ей в почтовых хлопотах.

Ведь он тоже очень любил свою голубку.

Антрей присел на скамейку и замер, вдыхая обаяние мирной жизни.

Разноголосый хор птиц... запах свежескошенной газонной травы... блаженство, источаемое цветами и высокими деревьями... дети и подростки на самокатах, скейтах и великах... Родители с колясками или с теми, кто недавно вырос из них...

Но пятимиутка волшебства закончилась, и Антрей возобновил нелёгкую работу среди развалин жилых домов, среди грохота и дыма, бок о бок с фронтовыми товарищами, рвущимися, как и он, остановить бесчинствующего врага, обстреливающего мирную жизнь...

Он уже привык к этим внезапным необъяснимым перемещениям между двумя реальностями и знал, что будет делать всё, что может, чтобы они совместились...

По длинной балконной ограде ходил голубь за голубкой. Воркует, в любви клянётся. Дойдёт голубка до конца, перепорхнёт через ухажёра – и он за ней в другую сторону идёт.

Прилетел ещё голубь. В одну сторону за соперником плёлся. Зато в другую – за голубкой идёт, в любви клянётся.

Не понравилось это первому кавалеру. Перепорхнул он, пошёл перед голубкой. Обиделась та – фррр – и улетела.

Глянули голуби друг на друга, нахохлились – и тоже разлетелись. Без голубки даже драться неинтересно.

Несколько конников решили на лугу в скорости посоревноваться. Поседлали лошадей. Только на Чинику хозяйка села без седла, вздыхает:

– У неё потёртая спина заживает, да и прихрамывает она. Поскачу, не торопясь.

Рванули лошади, а Чиникина хозяйка не спешит. Обернулась Чиника и говорит обиженно:

– Мало мне болячек, так ещё и последней быть? Нет уж! Держись за гриву.

И полетела, как птица. А в полёте хромоты не бывает!..

Всех обогнала, первой пришла – и всё у неё от этого зажило.

Летел однажды Вертолёт, с пилотом и двумя пассажирами. Увидел горную Птицу, которая собралась вить гнездо на вершине горы, и решил поселиться на соседней вершине. Так и сделал.

Пилот и пассажиры тут же выскочили из странного Вертолёта.

– Поздравляю с птенцами! – говорит Птица.

– Не натуральные они, – вздохнул Вертолёт. – Мне бы своих завести.

За людьми прилетел другой вертолёт, забрал их с горы. А наш Вертолёт и в самом деле вывел своих вертолётиков. Эх, как весело они летали наперегонки с птенцами горной Птицы!..