Виктор Кротов

Домашний путешественник Женя Верин стал опытным специалистом по кругосветкам без выхода из собственной квартиры. По каждой из них он делал доклад в Географическом обществе, и все удивлялись, что такой молодой путешественник столько знает и столько видел.

- Вам бы книги об этом писать, - сказал ему после очередного доклада один маститый учёный.

Женя Верин оценил эту идею и стал писать книги, ещё раз проходя заново очередную кругосветку, добавляя к ней всякие приключения, чтобы не было скучно.

С годами он стал известным писателем, но самыми трудными путешествиями для себя считал необходимые вылазки в магазины.

В очередном внутреннем путешествии вышел Иннер на берег океана.

- Это общий океан, - сообщил ему один из местных жителей. – У каждого человека есть возможность выйти к нему. Но можно пользоваться своим побережьем, не догадываясь о нём. Сюда выносит сосуды, которые во внешнем мире принимают облик книг, написанных древними или современниками. Да и написанное тобой для других плавает по этому океану, пока это не вынесет на чьё-нибудь побережье.

- А самому можно отправиться в плаванье?

- Не знаю, - пожал плечами странный прибрежный житель. – Только ты сам можешь ответить на это.Берег общего океана

Посреди Египта лежал древний Сфинкс. Со всего мира приезжали к нему люди. Сначала Сфинкс задавал им вопросы, всё хотел с каким-нибудь мудрецом поговорить о жизни. Потом разочаровался и замолк.

Но вот оказался в тех местах Свинкс. Лёг напротив Сфинкса и захрюкал.

Вся толпа туристов сразу повернулась от Сфинкса к Свинксу. Хоть и не такой великий, зато хрюкает! А Сфинкс вздохнул, крыльями взмахнул и улетел искать место, куда ещё свинксы не добрались. Не любил хрюканья.

Жили-дружили путешественники. Разъедутся в разные стороны, а когда вернутся, непременно встретятся и про новые места рассказывают. Главным у них был признан Янж. Он про самые необычные страны рассказывал, и даже свои стихи на языке каждой страны зачитывал.

Однажды Янж рассказывал про островок на экваторе, а кто-то спрашивает: как же ты таким бледным остался?

– Да разве в библиотеке загоришь? – развёл Янж руками.

Но друзья по-прежнему признавали его лучшим путешественником. Ведь по книгам странствовать тоже надо уметь.

Стоял в безлюдной местности одинокий дом для отшельников. Был у них свой устав, вроде как в монастыре. По нему там мог поселиться только тот, чья вера отличалось от веры каждого, кто жил в этом доме.

На удивление эти отшельники хорошо уживались. Вели общее хозяйство и никогда не спорили друг с другом, кроме как отстаивая свою веру. Сами так в свой устав записали. Ведь вера – самое главное для человека, а остальные несовпадения можно и потерпеть.

Ох, и бурные разговоры вели друг с другом... Зато самые лучшие проповедники выходили из этого дома. Любого скептика могли обратить в свою веру!

В ледовом дворце лёд был отличный, но следили за ним плохо.

Заменил директор всех работников на роботов, и стало лучше. Только спортсмены слишком лёд царапали.

Выписал директор из-за границы искусственных спортсменов. Ещё лучше стало.

Правда, публика себя шумно вела и мусор оставляла. Заказал директор местным умельцам (чтобы подешевле) автоматическую публику.

И тогда всё стало просто прекрасно.

Проходил Яж мимо незнакомого замка и сорвал цветок-василёк: в шляпу воткнуть.

А в замке жила волшебница. Много бед она могла причинить тому, кто её разгневал. Осерчала за сорванный цветок на Яжа. Ударила молнией, и упал Яж без чувств.

Только пожалела его волшебница, перенесла в замок. Лечила-чинила, пока Яж не стал как новенький. И велела ему бежать подальше, пока снова за что-нибудь не рассердится.

Пришёл Вэк к путешественнику Тону, а того по делу вызвали. Остался Вэк ждать Тона. Прилёг на тахту – под картой во всю стену – и задремал.

Проснулся: что такое? Ногу чем-то обожгло. Плечо замёрзло. На щеке царапина.

Тут вернулся Тон, головой покачал. Разве можно, говорит, плечом в Арктику упираться? Об вулкан тоже обжечься недолго.

Сам Тон хорошо карту знал, спал рядом с ней осторожно. А царапину велел йодом смазать. Не иначе как тигр за щёку цапнул.

Наконец-то Иннер, внутренний странник, побывал на студии сновидений. Немало накопил он претензий к сновидео, а высказать некому было.

- Что ты хочешь? – оправдывался главный по снам, сам похожий на сновидение. - Сценарии экспромтом, в актёры никто не рвётся, а если какое знамение или озарение – так всю сетку передач ломают: давай им главное время!..

Послушал про его страдания Иннер, махнул рукой и отправился дальше.

«Буду смотреть, что дают, - решил он. – Опять же знамения и озарения пропускать не стоит».

Путешественник Терес однажды прямо на дороге натолкнулся на стену. Хорошая стена – высокая, гладкая. Ни перелезть, ни обойти. Дорога, а тут стена поперёк. «Наверно, для меня, - подумал Терес. – Ведь сейчас больше никого здесь нет».

Подошёл к стене, нажал плечом на неё – не поддаётся. Постучал кулаками – безрезультатно, даже стука не слышно. Погладил кончиками пальцев, просит:

- Пропусти, пожалуйста!..

- Да пожалуйста, - говорит стена. – Иди, если надо.

И пропустила Тереса дальше. Оглянулся, а стены нет уже.

«Точно для меня, - подумал Терес. – Чтобы помнил: даже со стенкой вежливость помогает».

- Спасибо! – сказал он, уверенный, что его услышали.